Виктор Сокирко

Антивоенные пикеты в Новопушкинском сквере весной 2008 года продолжались, несмотря на крепнущее у окружающих убеждение, что с войной в Чечне покончено, и гениальный Путин победил . «А что? Разве какая-то война еще продолжается ?» - эти вразумляющие слова «простых москвичей» мы в последние времена слышим очень часто, но нам, путинским противникам, «все равно неймется». Единственное, что сменилось на наших самодельных плакатах и растяжках, вместо выцветших обвинений преступной войны в Чечне - слова о войне, которая расползается по всему Кавказу. Так, обычным путем репрессий Путин неизбежно загоняет противников войны на Кавказе в обыкновенную судьбу старых диссидентов и будущих политзаключенных. Пожалуй, последним значимым разговором о войне на Кавказе был крайне небольшой митинг почти из одних пикетчиков на Болотной площади 23 февраля, в традиционный день памяти о депортации чеченцев, ингушей и иных репрессированных народов Кавказа. На последующих пикетах кроме памяти о Самашках, Ингушетии и Дагестане пикетчиков волновали больше уже московские события – типа дела Алексаняна, хладнокровно и открыто обреченного на умирание, или «дела об избиении простых мальчишек московской милицией

17 апреля –был предпоследний в апреле обычный пикет на Пушкинской. При встрече мы интересовались друг у друга не столько событиями на Кавказе, сколько подробностями несанкционированного марша антифашистской молодежи по Тверской с протестами против беспредела милиции. Никто из нас в этом марше не участвовал и судить о нем мы могли только по слухам.. Наши же привычные плакаты о войне на Кавказе вниимания. не привлекали. Опекающие нас милиционеры куда-то исчезли, зато вдруг продошла пожилая громкоголосая тетя, ругающая ингушей и чеченцев, которые, мол, только что «с деревьев в своей Африке слезли» и к нам «понаехали». Естествено, мы стремились побыстрее направить ее домой. Тетя тревожно оглядывалась, чего-то побаиваясь, но периодически возращалась к нам все с теми же словами про «Африку и черных обезьян». И вдруг она замолкла и исчезла Я оглянулся: к нам медленно подходила «наша милиция».Тетя свою «патриотическую роль» исполнила и больше развлечений у нас в этот день не было

Зато они возникли через неделю, в предпасхальный четверг 24 апреля. Своих знакомых ментов мы застали на площади раздражёнными, т.к.. начальство заставило их взамен привычного им задержания в обезьяннике строить для нас из тяжелых железных загородок сплошной двойной забор, якобы для нашей же безопасности. Когда мы категорически отказались входить в этот «загон для скота « (трудно назвать это сооружение по-иному), они вызвали своего начальника – знаменитого в Тверском районе подполковника Коновалова, который и устроил нам свое развлечение. Ссылаясь на жалобы каких-то более ранних митингующих и собрав все свои немногие запасы вежливости, он настоятельно рекомендовал заходить в заговленную загородку и снимал с себя ответственность за нашу безопасность, если мы не пойдем(видимо от бродящих по Тверской москвичей-хулиганов и террористов.). Только когда он получил от меня твёрдое заверение , что ни в какую загородку от прохожих мы не пойдем и что для исполнения его требования изменить привычные нам условия пикетирования ему нужно иметь соответствующее судебное решение, подполковник успокоился и затих. Абсурдность требований стала до него доходить. Правда, через капитана он заставил меня подписать письменное обязательство - исполнять законы, не иметь при себе холодное оружие, арматуру и заточки, а также экстремистскую символику и материалы. Оставшееся время пикета он провел в достаточном удалении от нас, успокоенный, в болтовне с подчиненными.

Сказать такое про себя я уже не мог, потому что неделю назад получил от сотрудницы префектуры ЦАО Москвы Катерины устное предупреждение о том, что поданная мною заявка на пикет 1 мая принята не будет, как и последующая на 8 мая, в случае ее подачи. Устно, она пояснила: « В предстоящие светлые дни праздников, особенно президентской инагурации, для вас в городе никаких площадок нет, поэтому советую подавать свои заявки только после 9 мая... Нет, почему же? Вы можете приходить на Пушкинскую как полноправные граждане, но как все и без всяких пикетов». Я был даже благодарен милой Катерине за откровенность и некоторую доброжелательность. Ведь она, наверняка, желала мне быть как все, под путинским «светом». Понять, почему я так полно ненавижу Путина и все его воплощения, она все равно не сможет, даже если будет часто приходить на наши пикеты... Я только вежливо пояснил ей в ответ, что огорчен таким отказом, что заранее известить о нем своих коллег по пикету не смогу, поэтому мне придется встречаться с ними прямо на привычном месте, в привычное время,ожидая их собственного решения, да-да, после их ознакомления с письменным отказом и предупреждениями Префектуры. «Кстати, по-видимому, отказы будут обжалованы в суде»,- добавил я. Действительно, на эти действия дал свое согласие Сергей Д., юрист пономаревского Движения за права человека. Копии отказов по нашим двум «уведомлениям» на 1 и 8 мая юристу для подачи в суд уже переданы.

Неразрешенный пикет 1 мая.

Наступил первый ма йский день. Традиционно майские праздники предназначены для дачи и весенних работ, но не в этом году. Слава Богу, электричка не подвела, и в начале нашего традиционного пикетного времеии я стоял рядом с нашим местом, в ожидании возможного прихода коллег, хотя многие из них уже были мною предупреждены о «неразрешенности» и о моем предложении заменить конец пикета траурным возложением цветов к памятнику жертвам репрессий – к Соловецкому камню.

Дачные работы никто ни у кого не отменял,тем не менее долго ждать коллег мне не пришлось. На велике приехал Надир, потом Миша и Лена, Андрей , Даша, Михаил Чудаков . Я по-прежнему колебался в своих советах, что именно делать в предстоящее время неразрешенного пикета. День был теплым и светлым Отдыхающие люди спокойно сидели на лавочках, не думая ни о Путине с Медведевым, ни о Чечне с Ингушетией. И милиции не было видно, хотя омоновский автобус привычно стоял у кромки Тверской, нас явно не ожидая . Но ведь если будет команда разгонять¸ будут хватать и «одиночников». Ну, зачем нарушать такую почти благодать? Я так ребятам не говорю, но как бы «молча не советую». Мне легко оправдаться: находясь в положении организатора неразрешенного пикета встать в позицию одиночного пикетчика, да еще в окружении коллег, невозможно Но мои благоразумные советы ребята для себя не принимают и разворачивают один из «неразрешенных» плакатов. Довод у всех один: одиночный пикеты разрешения властей не требует, а если на уговоры милиции все время соглашаться, то они нам вообще запретят все.

Довольно быстро, наверное, прямо из автобуса появляется милиция, начинает требовать с наших « порядка», вступает с ними в пререкания, вызывает своего подполковника. При его появлении уровень громкости нарастает, но затем снижается, потому что Надир начинает громко звонить корреспондентам «Эха Москвы» и «Новой газеты». И от этой его самоуверенности голос подполковника слабеет, но не прерывается. Видимо, прямых указаний не допускать плакатов даже у одиночников подполковник не получал, а оказаться вдруг крайним в чужой драке и стать незаконно запрещающим ему совсем не хотелось. Но он продолжал уговаривать нашего первого «одиночника» Михаила, надеясь на его аналогичную моей «податливость на уговоры» (я всегда страдал этим неправозащитным свойством) и уверяя, что вызванные Надиром журналисты не придут (так и получилось). Но «коварный» расчет умного подполковника не удался. Во-первых, потому что на посту «одиночника» Михаила заменил более твердый Надир, а во-вторых, в отношений милиции и пикетчика неожиданно вмешались гуляющие граждане с мобильниками и фотокамерами, проще сказать, «зеваки», которым было просто любопытно, о чем таком спорят менты с какими-то «плакатниками». Причем, если «плакатники» на их вопросы отвечали охотно и внятно, то милиция по своей давней привычке пыталась любые разговоры «пресечь, а людей с фотомобильниками просто отогнать, что вызывало у тех сопротивление и обиду: «Да, наверное, войны в Чечне и нет, но почем нельзя об этом говорить и снимать?» С другой стороны можно понять и опасения ментов: «Конечно, с виду это простые мужики с мобилами. А может , на деле, они и есть зловредные «корры» и от них пойдет зловредный шум, лучше отогнать подальше.» Но времена пошли другие. Мужики возмущаются, дерзят и продолжают снимать впрямую, почти в лицо. Они хуже надоедливых комаров и опасности от них больше. Потому подполковник и его менты тихо скисают, видя, что раз ничего страшного не присходит, лучше «зевак» и «плакатников» не трогать. Эта ситуация стала ясной всем нам, как только Надир уступил свое место «одиночника» нашей невозмутимой Даше. После нескольких попыток ее уговорить менты просто отпали. Вести с ней переговоры она просто не позволила. И все! Вот такие «есть женщины в наших городах-селениях». В этот день на закон о неприкосновенности одиночного пикета на Пушкинской больше никто не посягал. В какой-то момент Даше надоело стоять в гордом одиночестве и, видя,что мы собираемся идти к Соловецкому камню, она сняла свой «одиночный» плакат и присоединилась к нам в символическом походе от Пушкинской пло-щади к Соловецкому мемориалу жертвам Великого террора, погибшим от хозяев Лубянки.

Нам было очень хорошо в этом ходе с цветами и свернутыми плакатами. Конечно, в этот вечер мы добились очень немногого: отстояли у мелких властей (ментов) права на одиночные пикеты и на возложение цветов погибшим от террора многолетних хозяев Лубянки. Это пусть немногое мы сделали сами, благодаря своим более молодым и решительным друзьям. И потому мы можем жить и радоваться. Когда мы пришли к скверу у Соловецкого Камня, сидящим на скамейках было еще тепло, хотя уже сильно вечерело. Мы возложили свои небогатые цветы, оставили себе пару снимков и, возможно, даже остались незамеченными ни отдыхающими, ни всевидящей и страшной до сих пор Лубянкой. Но верю: Соловецким камнем и воплощенной в нем памятью мы были с благодарностью замечены. Именно Он в наших приходах, цветах и молитвах вечно нуждается. И пусть хватит на эту вечность у нас сил!

Завтра 8 мая -второй майский четверг, на который Катериной из Префектуры ЦАО также наложен зарок - не выходить с плакатами и мыслями в дни инагурационных президентских игр. Нас эти игры не касаются и не коснутся . Мы хорошо усвоили главный урок независимой, другой России «У начальства никогда и ничего не проси, не жди и не надейся». Так что завтра мы можем надеяться только на свой разум и удачу, что нам удастся отстоять свое право на пикет хотя бы одиночный и свое право пройти с цветами, без скандалов, свободными московскими удицами от «Пушки» к Соловецкому камню .

Кстати, от Катерины из Префектуры уже получен устный ответ на мою заявку об антивоенном пикете 15 мая: « Еще до Вашего уведомления была подана заявка на это же место для другого митинга, начиная с 19 часов, так что время Вашего пикета мы передвигаем на час раньше, с тем чтобы к 19 часам Вас на этом месте уже не было. Все.»

Так что жизнь наша продолжается