Cегодня, 8 февраля, в Новопушкинском сквере в Москве с 17.30 до 19.00 пройдет акция памяти жертв массовых убийств и воинских преступлений в Новых Алдах. 5 февраля 2000 года, в поселке Новые Алды Заводского района столицы Чечни Грозного российскими милицейскими спецотрядами было убито, по разным данным, от 56 до 115 жителей поселка, в том числе стариков, женщин и детей. Участники акции раздадут диски с кратким фильмом о происшедшем в Новых Алдах и информационные материалы. Мы призываем вместе с нами почтить память погибших и потребовать привлечения виновных к ответственности. Они живут рядом с нами.

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В АД

Семь лет назад было совершено одно из самых жестоких военных преступлений второй чеченской кампании. 5 февраля 2000 года во время «зачистки» федеральными войсками чеченского поселка Новые Алды, расположенного в пригороде Грозного, были убиты десятки мирных жителей, в том числе стариков, женщин и детей.

В декабре 1999 года и январе 2000-го, во время штурма Грозного, поселок оказался в тылу чеченских сил сопротивления. Новые Алды подвергались бомбардировкам и обстрелам из тяжелых орудий, во время которых жители с детьми и стариками прятались в подвалах, совершая редкие вылазки к роднику за водой. У стариков случались инфаркты и инсульты; в сырых подвалах люди гибли от пневмонии; немало тех, кто пытался доставить своим семьям воду, остались под бомбами. За два месяца в поселке появилось 75 свежих могил. В это время Грозный был взят федеральными войсками, и боевики окончательно покинули поселок.

4 февраля, после переговоров жителей с командиром 15-го мотострелкового полка российской армии полковником Лукашовым, обстрелы прекратились. Обитатели поселка вышли из подвалов, многие чинили крыши, приводили в порядок дворы, запасались водой, занялись огородами. В этот день в Новые Алды впервые зашло немногочисленное подразделение российских военных, которые провели предварительную проверку документов. При этом солдаты предупреждали селян о том, что за ними «идут звери, у которых приказ – убивать». Смысл этих слов новоалдинцы поняли только на следующий день.

Утром 5 февраля в Новые Алды вошла сотня омоновцев без знаков различия и с лицами, перемазанными для камуфляжа сажей. О случившемся в этот день говорят уцелевшие свидетели, рассказы которых были записаны сотрудниками правозащитных организаций «Мемориал» и Human Rights Watch.

Асет Чадаева, 1967 г.р., медсестра: «Около 12 часов дня я услышала на улице первые выстрелы. Мы с отцом вышли и увидели, как солдаты поджигают дома. <…> мы пошли навстречу этим фашистам. Первое, что они крикнули: «Отмечай им, Серый, зеленкой лбы, чтобы стрелять удобнее было». <…> Мы… услышали дикие крики: соседка Румиса ведет девочку. Это была девятилетняя Лейла, дочь Кайпы, беженки из села Джалка. Лейла в истерике падала, каталась по земле, хохотала и кричала по-чеченски и по-русски: «Маму мою убили!» Я побежала во двор Сугаипова — там лежала Кайпа в луже крови, от которой на морозе еще пар шел. Я хотела поднять ее, а она разваливается, кусок черепа отваливается — наверное, очередь из ручного пулемета перерезала ее... Рядом во дворе двое мужчин лежат, у обоих громадные дырки в голове, видимо, в упор стреляли. Дом уже горел, задние комнаты, в первой же горел убитый Авалу. Видимо, на него вылили какую-то горючую жидкость и подожгли. <…> От запаха крови просто было невыносимо...

Российские солдаты добивали моих больных, раненых мирных людей, стариков и женщин. Лема Ахтаев, 1968 года рождения, чудом остался жив, когда 11 января из миномета попали в их дом. Я его лечила до 5 февраля — в тот день его и другого моего соседа, Ахматова Ису, 1950 года рождения, сожгли. Мы нашли потом кости, собрали их в кастрюлю.

Был сожжен также Шамхан Байгираев, его забрали из дома. Братьев Идиговых заставили спуститься в подвал и забросали гранатами — один остался в живых, другого разорвало на куски. Я видела Гулу Хайдаева, старика убитого. Он лежал на улице в луже крови. Солдаты убили восьмидесятилетнюю Ахматову Ракият — сначала ранили, потом лежачую добили. Она кричала: «Не стреляйте!». Всего в тот день мы недосчитались 114 человек. Найдено 82 трупа.»

Марина Исмаилова: «Они убивали и сжигали людей, не спрашивая документов. Основные требования этих убийц — золото и деньги, потом только расстреливали... Два брата пенсионного возраста, Магомадовы — Абдула и Салман, были заживо сожжены в своем доме. Только через несколько дней после огромных усилий мы нашли их останки. Они уместились в полиэтиленовый пакет...»

Луиза Абулханова, сноха убитого Ахмеда Абулханова: «…те, кто вошли к нам во двор, сначала потребовали деньги. Старик [Ахмед Абулханов] ходил куда-то, принес 300 рублей. Солдаты остались недовольны, ругались так, что мне было неудобно перед свекром. Потом раздались выстрелы. Вместе с моим свекром погибли брат и сестра Абдулмежидовы, наши соседи. <…> после всех этих ужасов я не смогу с уважением относиться к русским. Вряд ли мы уживемся в одном государстве.»

Малика Лабазанова: «…я дворами побежала к родственникам мужа Абулхановым. Когда я вошла, во дворе сидел Ахмед, ему было 70 с лишним лет, и он говорит: «К нам приходили трижды, у нас на улице трупы лежат». Первый убитый, которого я увидела, был Азуев Айнди, старик 80 лет. В нескольких метрах от него, у калитки, лежала Кока, молодая еще женщина. Чуть дальше — Аймани, она керосином торговала. Лежал пятидесятилетний Альви Хаджимурадов.

<…> слышу у себя во дворе крики, мат ужасный. <…> старик просит: «Малика, они сейчас деньги потребуют, пойди у кого-нибудь возьми». Я к солдатам: «Ребята, у нас нет денег. Если бы были, мы бы уехали, как все люди». И тогда они начали стрелять. Кричали при этом, что у них приказ убивать всех. Я побежала к соседям, стучала в ворота — никто не открывал. Только Дениев Алу вышел на стук и принес мне три бумажки по сто рублей. Несу я эти деньги, подхожу к своим воротам и вижу: кошка моя идет, у нее внутренности вывалились. Она идет и остановится, идет и остановится, а потом умирает. У меня ноги так и подкосились, я думала, что всех у нас во дворе убили... Когда я протянула этому, в белом маскхалате, 300 рублей, он только посмеялся. «Разве это деньги? У вас у всех есть деньги и золото, — сказал он. — У тебя зубы тоже золотые». Я от испуга сняла серьги (их мне мама на шестнадцатилетие купила), отдаю их и прошу не убивать. А он кричит, что убивать приказано всех. <…> Военные подожгли дом Абулхановых и их сарай. Коровы, овцы — все сгорело в этом пламени. Только после этого они ушли.»

Марха Татаева: «Это были контрактники. Один был с наколкой, а сзади у него на шапке был лисий хвост. Он стоял и смеялся, потом меня увидел и из автомата прямо в меня! Анюта схватила меня и затолкала в дом, и он в нас не попал. <…> Мой дом подожгли, мы часа три его тушили. Хорошо, что пламя до сена не дошло, – тогда бы дом сгорел бы полностью. Мы стали собирать трупы. Там лужи крови стояли. В одного человека они целый рожок разрядили.»

Макка Джамалдаева: «…троих они на месте уложили. Выбили им золотые зубы. Потом пришли к нам. Поставили нас четверых: мужа, меня, сына и внучку... Матюкали, как хотели, человеческим языком не разговаривали, от них водкой воняло невозможно. До того были пьяные – на ногах еле стояли. Когда мужу сказали: «Дед, давай деньги, доллары, что есть», он вытащил тысячу с лишним рублей и отдал эти деньги. Тот сказал: «Дед, если еще не дашь, я тебя застрелю». «А ты, бабка, такая-сякая», я сейчас не могу говорить, как он нас оскорблял. «Золотые зубы сейчас выбью тебе, хана тебе», – говорит по-русски нецензурно. Я говорю: «Сынок, у меня протез, это простые зубы, – вытащила я, – забери», а он говорит: «Спрячь, такая-сякая». И я ее обратно положила. И я вот вытащила свои серьги, внучка – свои, я отдала ему: «Сынок, на, пожалуйста, это, забери, оставь нас живых». А тот: «Если еще один грамм золота не дадите, то мы вас всех расстреляем». У сына были зубы, коронки, он удалил эти зубы, мы ему отдали. Он только сказал матом, повернулся и ушел. Был пьяный, еле-еле вышел с нашего двора... Как мы живыми остались, объяснить не могу. Аллах нас спас, Аллах нас живыми оставил.

<…> Вот русская женщина лежит убитая, она вон там лежит на кровати, вон лимонка лежит на кровати, которую они кинули. <…> Мы вытаскивать ее оттуда, заходить боимся, они заминировали ее там. Она уже протухла, воняет. Мы закрываем вот крышкой, чтобы кошки, собаки ее не грызли, мы ее закрываем. Вон она там на кровати лежит. Они бросили взрывчатку, убили ее там. Хорошая женщина была. Жалко»

Еще одна жительница поселка: «...Золотые зубы у трупов вытаскивали! У этой женщины были золотые зубы. Нету их, вырвали! Старик лежал, сосед мой. Другой старик. Они вот так в ряд лежали, у них тоже вырвали зубы…»

В прилегающих кварталах Грозного в этот день также проходили «зачистки». В районе Окружной, на ближайшей к поселку Новые Алды улице Подольская были убиты пять человек, четверо — из семьи Эстамировых, среди которых годовалый ребенок и женщина на девятом месяце беременности.

Следствием было установлено, что «зачистку» в поселке Новые Алды проводили сотрудники ОМОН ГУВД г. Санкт-Петербурга и Рязанской области. За семь лет, прошедших со дня этой трагедии, убийцы не были найдены и наказаны. Они живут рядом с нами. Необходимо потребовать от властей привлечения этих людей к ответственности – не только во имя правосудия, но и потому, что они опасны для общества. Кроме того, следует отметить, что жестокость порождает жестокость, и трагедия в Новых Алдах – одна из причин, по которым стали возможны «Норд-Ост» и Беслан.

Антивоенный Клуб

VoineNet.ru