Всё-таки в «Норд-Осте» российские спецслужбы действовали эффективнее, чем в Беслане. И речь не о том, что в Москве штурм был спланированный, а в Северной Осетии вроде бы спонтанный: про Дубровку нам тоже это говорили. И не в том дело, что на Кавказе народу положили в два с лишком раза больше, чем в столице. Просто в Москве методично уничтожили всех террористов, а в Беслане одного зачем-то взяли живым. И теперь вот на суде над Нурпашой Кулаевым бесланцы узнают то, чего тщетно добивались родственники погибших в «Норд-Осте». Узнают, положим, не всё… но хоть что-то.

Так, 19 января в судебном заседании были зачитаны две записки. Об одной и раньше было известно – в ней террористы вызывали к себе Дзасохова, Зязикова и прочее начальство.

А вот другая записка, адресованная «от раба Аллаха Шамиля Басаева президенту Путину», заслуживает отдельного внимания:
«Владимир Путин, эту войну начал не ты. Но ты можешь ее закончить, если тебе хватит мужества и решимости Де Голля. Мы предлагаем тебе разумный мир на взаимно выгодной основе по принципу – независимость в обмен на безопасность. В случае вывода войск и признания независимости Чеченской Республики Ичкерия, мы обязуемся не заключать ни с кем против России никаких политических, военных и экономических союзов, не размещать на своей территории иностранные военные базы, даже на временной основе, не поддерживать и не финансировать группы или организации, ведущие вооруженные методы борьбы против РФ, находиться в единой рублевой зоне, войти в состав СНГ. Кроме того, мы можем подписать договор, хотя нам более приемлем статус нейтрального государства. Также мы можем гарантировать отказ всех мусульман России от вооруженных методов борьбы против РФ как минимум на 10-15 лет при условии соблюдении свободы вероисповедания. Мы не имеем отношения к взрывам домов в Москве и Волгодонске, но можем в приемлемой форме и это взять на себя.
Чеченский народ ведет национально-освободительную борьбу за свою свободу и независимость, за свое самосохранение, а не для того, чтобы разрушить Россию или унизить ее. Мы предлагаем тебе мир, а выбор за тобой. Аллах Акбар»
Подпись неразборчива
30 августа

Под вышеприведенным текстом имеется оттиск круглой печати и указание на источник: «Листы дела 189-192, протокол осмотра предметов; листы дела 193-194: ксерокопия записки».

Документ только на первый взгляд напоминает причудливый образчик исламской риторики вперемешку с постсоветским канцеляритом.

На самом деле можно сразу отметить два важных обстоятельства.
Во-первых, возможность переговоров с террористами — разумеется, не политического диалога с сепаратистами, а переговоров как способа тянуть время и освобождать заложников — была с самого начала. Террористы не были тупыми накачанными наркотиками зомби, и это обстоятельство можно было использовать. Не использовали. А ведь каждый, кого вывели «оттуда» (из Буденовской больницы, из Первомайского, из «Норд-Оста», из бесланской школы), до очередного штурма – спасён, поскольку этот штурм заведомо переживёт.

Пространные обещания «не заключать, не размещать, не поддерживать и не финансировать, находиться и подписать», а тем более «гарантировать» — обсуждения не заслуживают. И не потому, что на каждого имама Шамиля, сложившего оружие и сдавшегося, найдётся свой одноглазый Байсангур Беноевский, склонный продолжить войну с гяурами. Просто подполье – не вертикаль, а сеть, и Шамиль Басаев – не главковерх, которому все беспрекословно подчиняются. Многие, но не все…
Главное в другом: кто он вообще такой, чтобы предлагать мир, пусть даже и хороший? Правильно, никто. Такие предложения могли бы исходить от Масхадова, избранного президента Ичкерии, но его пытались привлечь к переговорам потом, отдельно и помимо.

А Басаев говорит от своего имени.
И тут важна даже не ничтожность обещаний, а непричастность к ним Масхадова. Его, убитого почти год назад, и при жизни, и посмертно пытаются «повязать» Бесланом. Но «письмо Басаева Путину» эту версию напрочь опровергает. Если бы был какой-то предварительный сговор между ними, если бы Масхадов пытался как-то использовать Беслан, то инициатива подобного письма должна была бы исходить от него.

Но нет – Шамиль Басаев пытается показать себя как единственную реальную силу, помимо своего «президента» и «главнокомандующего».
И тем самым посмертно оправдывает полковника Советской Армии Аслана Масхадова.
Как можно было использовать басаевскую записку, чтобы спасать заложников, – тема отдельного разговора. Террористы в Беслане, как и на Дубровке, не требовали «всё и сразу» — они предлагали начать процесс «прекращения огня и вывода войск», меры, протяженные во времени и вполне осуществимые. Возможно, удалось бы кого-то спасти. Или даже спасти большинство заложников, как удалось это «группе Ковалёва» в Будённовске или же местным переговорщикам в Кизляре.

Но у федеральной власти был другой приоритет – любой ценой уничтожить террористов. На Дубровке им это удалось. В Беслане остался один Нурпаши Кулаев (на фото), и для нас необорванная нить его жизни оказалась единственным ориентиром в блужданиях по лабиринту вопросов. Впрочем, иногда есть ответы – как в случае с запиской Басаева. Жаль только, что записка эта реабилитирует Масхадова посмертно. Слишком поздно. Когда путь переговоров — выход из лабиринта — уже замурован.

Леонид Рузов

Ежедневный Журнал