Во Владикавказе продолжился суд над Нурпашой Кулаевым. Потерпевшие рассказали, что боевиков было больше, чем говорится, визит Руслана Аушева в школу испортил террористам настроение, а боевики вербовали смертниц прямо в спортзале.

В Верховном суде Северной Осетии продолжился судебный процесс над Нурпашой Кулаевым – единственным оставшимся в живых участником захвата школы в Беслане 1 сентября 2004 года. К улице Миллера, на которой стоит здание верховного суда, были стянуты усиленные наряды милиции и республиканского ГИБДД. Проявляют усиленный интерес к процессу и журналисты республиканских и российских средств массовой информации. Теперь для них отведен специальный зал на втором этаже здания, а не на первом, как раньше. На первом этаже теперь идет трансляция для бесланцев, приехавших на процесс не по судебной повестке.
Как и на большинство предыдущих заседаний, сегодня на суд было приглашено 25 потерпевших и свидетелей. Но на процесс пришли только 13 женщин.

Женщины, вызванные на заседание, были признаны потерпевшими, все они вместе со своими близкими находились в заложниках.

Большинство выступивших сегодня потерпевших утверждает, что террористы 1 и 2 сентября были настроены на переговоры. «Террористы ждали переговоров. Помню, как по залу носился Ходов (один из террористов. – «Газета.Ru»), боевики называли его Абдуллой. Он составлял списки заложников до 7 лет. Я, честно говоря, думала, что хоть этих детей отпустят», – рассказала с трибуны одна из потерпевших.

Третьей по счету на процессе была заслушана Жанна Дзебоева, которая находилась в школе вместе с дочкой-школьницей.

– Когда услышала громкие хлопки, подумала, что шары воздушные начали лопаться, – рассказала она о начале захвата. – То, что происходит, я поняла, когда нас в школу уже боевики загнали. Там уже в коридоре стояли две шахидки с пистолетами. Боевиков было много. Очень много. Они стояли и на улице, и внутри школы. Буквально сразу, в первые минуты захвата школы, они убили мужчину, который пытался успокаивать плачущих детей. К нему один боевик подбежал и закричал: «Что, ты – самый умный!» и прямо там пристрелил из автомата. Позже я узнала фамилию погибшего – Бетрозов.
Потом начали выводить группами наших мужчин-заложников. Вернулись только двое: судья Сергей Бзиев и один армянин, у которого вытек глаз.

Один из террористов потом нам прочитал лекцию. В своем монологе он нас обвинил в том, что мы не вышли на защиту чеченского народа. Потом пришел Аушев. В зал он зашел буквально на две минуты. Вслед за ним боевики вывели и директора школы. После того как Аушев ушел, боевики к нам стали относиться очень плохо. Они нервничали. Позже они заставили военрука школы Михайлова и еще нескольких мужчин вскрывать полы в нескольких местах.

– Какое оружие было у боевиков? – спросила потерпевшую гособвинитель Мария Семисынова.

– Гранатометы, автоматы, гранаты. Оружия было очень много у них.

Потом Жанна рассказала о том, как ей удалось спастись.

– После взрывов я осталась в зале с дочкой и племянником. Боевики нам кричали: «Лежите! А то вас убьют!». А через несколько минут снова: «Идите в подвал! Идите в столовую!». Когда я бежала с детьми из зала, я обратила внимание: боевики были буквально у каждого окна. Их было много. Сколько, точно сказать не могу, но было много! Двое боевиков кричали нам на чистом осетинском, куда нам бежать. Один из них был Ходов (по данным следствия, Владимир Ходов был единственным осетином среди террористов. – «Газета.Ru»).

Адвокат Таймураз Чеджемов один и тот же вопрос задавал почти всем потерпевшим, в том числе и Дзебоевой:

– Я правильно вас понял, что после ухода Аушева из школы буквально через часа три боевики сильно озлобились.

– Да, в первый день они даже говорили об освобождении некоторых школьников.
Всех включительно до 4-го класса они хотели освободить. Списки составляли. А потом отношение резко изменилось. На них повлияло то, что средства массовой информации говорили о 350 заложниках.

Адвокат также уточнил у потерпевшей, когда, по ее мнению, загорелась крыша спортзала.

– Время сказать не могу. Но раненых в зале было много, а обгоревших поначалу не было. Я помню, как пытался встать Дауров (один из заложников. – «Газета.Ru»). Он был, видимо, ранен. А потом я узнала, что он сильно обгорел.

Следующей показания давала Ирина Мидзиева. После подробного рассказа о всех трех днях пребывания вместе с сыном и дочерью в школе потерпевшая стала отвечать на вопросы.

– Боевики расстреливали заложников? – спросил адвокат потерпевших Чеджемов.

– В зале расстреляли только одного – Бетрозова. Поставили его на колени и расстреляли.

Отвечая на вопрос о пожаре в спортзале, Мидзиева заметила, что, когда она выбегала из спортзала, крыша уже горела.

– Я не могу сказать, стреляли ли по школе из танков, – сказала Мидзиева, отвечая на следующий вопрос. – И еще я знаю эти разговоры, что в первые минуты захвата школы нас могли спасти. Уверена, что это не так.

Выступление бывшей заложницы Ларисы Кудзиевой было выслушано с особым вниманием. Она попросила суд не перебивать ее.

Лариса вступила с боевиками в конфликт буквально с первых минут нахождения в спортзале школы:

– Со мной рядом находился раненый заложник. Боевик специально прострелил ему руку, и он истекал кровью. Я потребовала для него воду, бинт. Боевик с помощью автомата загнал меня в угол и пытался поставить на колени. Это у него не получилось.
Потом меня позвали боевики и спросили, почему я в черном. «Наверное, ты ингушка?» – спросили меня боевики. Я ответила отрицательно. Потом они предложили мне вывести из школы моих детей и родственников, а мне остаться в школе и стать шахидкой.

«Наши девочки вчера погибли, когда войска пытались взорвать стену, чтобы начать штурм», – сказали мне боевики (по версии следствия, шахидок в ходе конфликта взорвал главарь боевиков, некто Полковник. – «Газета.Ru»).
Кстати, до Кудзиевой никто из потерпевших не говорил, что правоохранительные органы предпринимали какие-либо попытки штурма.

Кудзиева пояснила суду, что переговоры у боевиков вел некто Али, который ей рассказал, что во время предыдущей акции боевиков его звали Байсангур.

– А до этого, он сказал, его звали еще как-то. Кстати, среди погибших боевиков его нет. Он пропал. Причем его уже не было ни второго, ни третьего сентября. Кстати, Полковник и Али – это разные люди. Это я точно знаю.

Кстати, Кудзиева – одна из немногих заложниц, которая видела Нурпашу Кулаева с автоматом в руках.

– Абдуллу (Ходова) я видела в коридоре. На осетинском языке он нам говорил, что нам надо бежать в столовую. Когда мы забежали в столовую, Кулаев стоял там с автоматом наизготовку.

Сегодняшнее заседание Верховного суда было одним из самых продолжительных за весь процесс. Председательствующий не стал объявлять перерыв в заседании, и оно продолжалось около шести часов. Нескольким матерям стало плохо, многих выводили из зала на свежий воздух.

Газета.Ру